Один на другой накладываются слои истории. На первом этаже — фрагмент росписи XIX века. Поднимаемся по винтовым лестницам к башням — там колокола, часть которых замолчала в XX веке, и до ангела на фасаде рукой подать. Спускаемся в катакомбы: чаша бассейна с синей плиткой (глубоко), а на месте крипты — шесть фресок, на которых уже в XXI веке художник Адам Шмидт запечатлел историю российских немцев в 1937–1956 годах…

Герхард Ройтер, член Совета общины Петрикирхе по связям с общественностью — наш проводник по кирхе. Община Святого Петра, рассказывает он, основана в 1710 году, ещё до появления Петрикирхе. Её представители собирались в доме вице-адмирала Корнелиуса Крюйса, в районе Нового Эрмитажа. Во дворе возводится небольшая деревянная кирха. Но число прихожан растёт, и необходимо более вместительное здание.

Где его построить? Один из вариантов — Морская улица. В 1727-м иностранные конфессии получают там земельные участки. Но место заболочено, и покровитель общины Бурхард Кристоф фон Миних обращается к Петру II с просьбой предоставить другое.

Им становится Невский проспект. К тому времени он уже представляет собой парад конфессий. Выстроены: армянская церковь Святой Екатерины, голландская реформатская церковь, базилика Святой Екатерины Александрийской... Там же в 1728 году закладывается немецкая лютеранская церковь.

Но и она вскоре оказывается мала для прихожан. Тогда здание демонтируют и в 1832 году объявляют конкурс на создание нового. Победу одержал архитектор Александр Брюллов. Часовщик Август Дитмар изготовил для башен циферблаты. На западной башне поместились солнечные часы, на восточной — часы с боем. На аттике главного входа преклонил колено ангел с дубовым крестом, возникли статуи апостолов Петра и Павла из каррарского мрамора. В алтаре расположилось полотно «Распятие» кисти Карла Брюллова, брата архитектора. В зале — орган фирмы «Валькер». Церковь освятили 31 октября 1838 года, в День Реформации.

Колоколов на башнях не существовало: до 1860-х годов не было принято, чтобы неправославные конфессии имели колокола. С просьбой об установке к министру внутренних дел Петру Валуеву обратился покровитель общины, принц Константин Ольденбургский. Они появляются в 1863 году на западной башне.

Менялся и интерьер. Желая добиться стилистического единства, зодчий Максимилиан Месмахер (1842– 1906) провёл генеральную реконструкцию. Стены и своды украсили новые орнаменты. Несколько лет назад во время косметического ремонта был случайно обнаружен ещё один небольшой фрагмент росписи Месмахера.

Среди посетителей кирхи начала XX века — высокие особы. В 1901 году император Николай II с Марией Фёдоровной присутствуют на траурной церемонии по германской императрице Виктории, матери Вильгельма II.

Но вот начинается Первая мировая война. Растут антигерманские настроения. Закрывается немецкоязычная периодика, евангелические службы запрещено проводить на немецком. А уже в советское время звон колоколов признан «ненужным элементом богослужения» и в 1935 году прекращён.

Многие немцы уезжают в Германию. Если до 1914 года община Святого Петра насчитывала 17тысяч прихожан, то в 1927-м — всего четыре тысячи. Пасторы подвергаются гонениям.

Из почти двухсот пасторов, насчитывавшихся в России в 1919 году, к 1936 году осталось лишь десять. В 1937 году пасторы Пауль и Бруно Райхерты, отец и сын, арестованы по обвинению в участии в контрреволюционной фашистской церковно-повстанческой организации и в 1938-м расстреляны.

Накануне Рождества 1937 года прихожане находят кирху закрытой. За неимением средств на содержание здания, члены Совета церковной общины вынуждены отказаться от его использования. Картину «Распятие» и витражи конфискуют и передают в музеи (оригинал полотна Брюллова по сей день находится в Русском музее, витражи хранятся в запасниках Эрмитажа). Предметы церковного убранства также переданы музеям. На башнях исчезают часы. Утрачен орган. Крест, который ангел держал над входом, снят: комиссия сочла, что это «не исказит художественного облика» скульптуры.

28 августа 1941 года выходит Указ «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья». Всех немцев СССР из европейской части страны депортируют в Сибирь и Казахстан. Спецпоселение должно было стать профилактикой коллаборационизма.

Кирха, однако, не пустовала: после закрытия там располагались панорама «Северный полюс», склад Ленгосэстрады, овощехранилище. Во время Великой Отечественной войны в церкви стояли воинские части.

В 1958 году здание перестраивают под плавательный бассейн Балтийского морского пароходства. Чертежи выполнил архитектор Аскольд Изоитко. Ленинградцы прозвали место «святым бассейном». Подобные несуразные соседства — отметина прошлого века.

На место центрального нефа ставят ванну, алтарь заменяют вышкой для прыжков, скамейки — трибунами, а там, где стоял орга́н, устраивают площадку для разогрева пловцов.

Над хорами растягивают вывеску «Слава КПСС». В 1963 году бассейн с гимнастическим залом и сауной открылся. Архивные фотографии хранят память о ватерполистах из Бельгии, тренировках по прыжкам в воду, секциях подводного плавания...

Нужно сказать, что ещё в XIX веке в стенах Петрикирхе появились трещины — слишком мягким был грунт. Наличие бассейна усугубило ситуацию. Воздух был перенасыщен влагой, вода подмыла фундамент, колонны осели, коррозия разъела металл, и башни колокольни отклонились от вертикали.

Тогда в 1989 году образуется Совет Петрикирхе. Он состоит из представителей Петришуле (старейшей школы города, основанной при приходе в 1709 году), общины, Совета по экологии культуры при Фонде культуры, ГКОП. Задача — выселить бассейн из церкви. За возвращение церкви верующим ратует и академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв.

Просьбы услышаны городом, и в 1992 году эксплуатация бассейна прекращена. На следующий год Петросовет возвращает кирху прихожанам.

Реконструкция, согласно предложению инженера Игоря Шарапана, включала пять этапов. В 1997 году завершился первый из них — перекрытие чаши бассейна. Правительства России и Германии и меценаты выделили средства. Однако вернуть исторический облик помещению реставраторам оказалось не под силу. При реконструкции была нарушена система кирпичных сводчатых перекрытий, и демонтировать чашу бассейна стало невозможно. Потому она по-прежнему находится в нижней части церковного зала, который оказался на четыре метра ниже нужного уровня, что изменило акустику.

Сегодня община насчитывает 200 человек. Богослужения в кирхе проводятся на русском и немецком языках. Один из её источников дохода — органные концерты и экскурсии, которые проводятся по обеим башням и орга́ну, самому большому из церковных в городе.

Время на западной башне замерло. Здесь ещё с 1930-х годов молчат колокола. На восточной же они раздаются, возвещая о воскресной службе. Там же находится часовая комната, из которой видны соборы — Исаакиевский, Казанский и Спас на Крови, а также школа Петришуле, квартиры пасторов и ангел. Крест для него был воссоздан в 2016 году. А мастер Валерий Дмитриев восстановил солнечные и механические часы.

В катакомбах сегодня постоянные экспозиции выполненных в 2007 году работ двух художников. С тех пор здесь же проходят выставки и театральные постановки.

Пока спускаешься, тебя окружают настенные рисунки Мэтта Лэмба (1932–2012). Работы чикагского художника-неоэкспрессиониста созданы по христианским мотивам.

Яркие, тёплые, они наполняют пространство светом. Герхард Ройтер рассказывает: «Мэтт унаследовал похоронное бюро. Но однажды ему поставили смертельный диагноз. Тогда он отказался от стабильного бизнеса и стал художником».

Поодаль, под алтарём, на месте разрушенной крипты — шесть фресок Адама Шмидта (1921–2011). 28 августа, в день подписания Указа о депортации российских немцев, в «капелле Шмидта» проводят богослужение. Это место играет роль мемориала.

Рассказывает Маргарита Адамовна Шмидт, дочь художника:

«Род Шмидтов оказался в России при Екатерине II. У дедушки с бабушкой было шестеро детей, папа был старшим из сыновей. Крестьянские семьи были приглашены на Волгу. Когда все обозы прошли, Екатерина задалась вопросом: а кто же будет кормить Петербург? И вернула из Саратова 60 крестьянских семей. Потому деревня в Ленинградской области, в которой родился отец, называется Новосаратовкой.

Папа рисовал с пяти лет. Он не мог поступить в художественное училище, потому что не знал русского языка: в колонии и школе все говорили понемецки. С 1937 по 1941 год занимался у Павла Фёдоровича Порфирова, ученика Репина. Затем ездил в изокомбинат к Юлию Юльевичу Клеверу, в лютеранский собор Святого Михаила на Васильевском острове…

В Ленинграде отец провёл первую блокадную зиму, участвовал в оборонных работах. Но 28 августа 1941 года вышел указ о высылке немцев, и в 1942 году по Дороге жизни 27 дней он едет в товарных вагонах в Енисейский район. В 1946 году переводят в Красноярск. Затем берут художником в эвакуированный украинский музыкальный театр. На следующий год папа самовольно уезжает с места поселения: женился на девушке из Румынии, у них родился сын, и он сбежал, чтобы увидеть их. Нашли, арестовали, дали семь месяцев тюрьмы и осудили на 20 лет ИТЛ Воркуты.

Освободили в 1955 году. Тогда он вернулся в Красноярск к матери, сёстрам, братьям. Те думали, что он умер. И вдруг — возвращение. Об этом картина “Встреча с матерью”. Она есть в книге “Воспоминания, которые не дают мне покоя”, написанной в 1997 году. Там находится и карта, в которой он колючей проволокой изобразил всю географию своей судьбы. Папа прожил всё: депортацию, ссылку, тюрьму, Воркутлаг. Об этом — его фрески в Петрикирхе.

С просьбой расписать церковь к отцу обратился управляющий канцелярией архиепископа и меценат Ханс Шван. Папа отправился в Петербург. Через неделю я позвонила с просьбой дать ему помощника. Как-никак ему было 86 лет. На что получила ответ: “А всё уже готово”. Отец создал шесть огромных фресок всего за неделю. Без эскизов. Накопленные за жизнь эмоции требовали выхода.

После того как фрески были окончены, архиепископ Эдмунт Ратц наградил отца серебряной медалью за вклад в восстановление лютеранства в России.

Так случилось, что и я, несмотря на то, что отец всю жизнь оберегал меня от немецкой культуры, стала руководителем “Объединения немцев Ярославской области” и воссоздала в Ярославле лютеранскую общину, закрытую с 1925 года. К нашей работе папа поначалу относился с недоверием. Слишком сильным был страх. Но потом стал читать лекции, ездить, сделал чертежи для памятного знака к 70-летию депортации российских немцев в Лютеранской кирхе — уже Ярославля.

Отец говорил: “В нашей семье все живут минимум до 95 лет. А потом уж — кто как хочет”. Сам умер в 90, в своей мастерской, среди картин. С тех пор я устраиваю выставки. В России, Италии, Австрии и его родной Германии, в городе Касселе, куда папа — через полотна — всё-таки вернулся».

Маргарита Шмидт продолжает: «В каждую из шести фресок отца нужно всмотреться. Тогда проступают детали.

“Арест на квартире”. На отрывном календаре в углу — дата: 1937 год. Перевёрнутая табуретка, раскиданные вещи, плачущий ребёнок, обыск.

“Низложение креста с церкви”. Видите, слева старушка в ужасе: с могил сбрасывают ангелов, на их место водружается звезда, как при сатанизме.

“Высылка по этапу”. Телячьи вагоны с надписью “В Сибирь”. Депортация. Папа рассказывал, что возле поезда они похоронили дочь сестры: просто воткнули в снег веточку.

“Лесоповал”. Здесь одни женщины. И вот почему. Если немцам Поволжья, которых перевозили в Казахстан, удавалось оставаться вместе и сохранять язык, то немцев, которых везли в Сибирь, разделяли: женщин в один лагерь, мужчин — в другой, детей — в детские дома. Многие меняли фамилии: мужчины брали фамилии жён, только бы не носить немецкую. Дети забывали родной язык. Отец только через 40 лет начал вспоминать его.

“Тайное богослужение братской общины на дому”. За спиной у людей, сохраняющих веру, висят картины. Выделяется образ бараков Воркутлага. Молятся за близких в лагерях.

“Воркутлаг. Возвращение в ОЛП с работы”. Последняя фреска, самая, на мой взгляд, сильная. В Воркуте действовал драмтеатр из заключённых. Репрессированные балерины из лагеря шли в ватниках и валенках семь километров, переодевались на глазах конвоиров, отыгрывали, пускались в обратный путь. Папа, находясь в заключении, оформлял декорации для театра».